Архив комиссара Каина - Страница 40

И в других местах ситуация оказалась так же тяжела. Массовые беспорядки захлестнули центр города, сокрушив отряды арбитров, так что им не осталось ничего другого, как призвать на помощь СПО. Некоторые отреагировали с истинной верностью, другие, столь же вероломные, как их сообщники из Старого Квартала, показали свое истинное лицо, выступив против всего, что они клялись защищать, растленные коварным влиянием чужаков. Неудивительно, что сотни жителей вышли на улицы, вооруженные лишь верой в Императора и теми импровизированными орудиями, которые они смогли добыть, неся предателям кровавое отмщение.

Как уже было сказано, самое страшное побоище происходило в Старом Квартале и на Высотах, куда яд прочужацких настроений проник особенно глубоко, но, говоря по правде, ни одна из улиц не была вполне безопасна.

В продолжение беспорядков главным вопросом оставался один: где же Гвардия? Почему лучшие слуги Императора остаются в казармах, когда его же верные подданные истекают кровью и умирают во имя Его?

Было и остается очевидным, что действия Гвардии затрудняла некая тайная клика заговорщиков, удерживая войска, в угоду своим эгоистическим планам, от решительных действий, к которым открыто взывала сложившаяся ситуация. За прошедшие годы было выдвинуто множество теорий — большинство из которых до смешного параноидальны, — называющих подлинных виновников этого, но тщательный анализ свидетельств ведет к одному-единственному выводу: невидимая рука, управлявшая этим разгромом и предательством, несомненно, принадлежит каперам.

[Здесь автор отступает, хотя и в довольно занятном ключе, от всякого подобия науки вообще и исторической науки в частности.]

Глава шестая

В опасности смертельной,

В сомненье безраздельном

Мы бегаем кругами

И дергаем руками…

Пародия на «Литанию приказа», популярная среди кадетов-комиссаров

Надо сказать, что на своем веку я достаточно повидал городских боев, и, будь моя воля, городские улицы в качестве поля боя я выбрал бы в последнюю очередь. Улицы заводят на линию огня, в каждом окне или дверном проеме может притаиться снайпер, а сами окружающие здания не оставляют и клочка от тактической осведомленности — если не перекрывают поле зрения, то искажают звуки так, что накладывающееся одно на другое эхо делает практически невозможным определить, откуда противник ведет огонь. В большинстве случаев единственным плюсом является то, что вокруг уже нет гражданских, которые могли бы попасть под перекрестный огонь, потому что к тому времени, как развертывают Гвардию, они обычно уже или мертвы, или разбежались от налетов авиации и артиллерийских обстрелов.

Чего нельзя было сказать о Майо этой ночью. Вместо куч щебня, которые я привык видеть в городских зонах военных действий, здания — по крайней мере на тот момент — были целы (хотя зловещие оранжевые сполохи в отдалении подсказывали, что это ненадолго).

— Не слишком-то это хорошо отражается на репутации Империума, — желчно пробормотала мне на ухо Кастин.

Она втиснулась рядом со мной в кабину, прижавшись к пассажирской двери, так далеко от Юргена, насколько было возможно. Ветер, залетая в широко открытое окно, теребил ее волосы. Почему бы и нет, в конце концов? Стекло все равно не остановит лазерный заряд, а я сидел совсем близко к нашему водителю, так что совершенно не возражал против свежего воздуха.

— Скорее на них, — кивнул я на толпу бритых ксенолюбов, с полными карманами денег разбегающихся из горящей лавки ростовщика.

Разглядев наш грузовик стандартной военной модели, они стали выкрикивать ругательства. В нашу сторону полетели бутылки и прочие импровизированные снаряды.

— Лустиг, залп поверх голов! — приказал я.

Потрескивание лазерных сполохов заставило смутьянов вздрогнуть и разбежаться, стоило Юргену надавить на газ.

— Вы весьма сдержанны, — заметила Кастин.

Я пожал плечами. Честно говоря, мне лично было наплевать, даже если бы солдаты перебили всех смутьянов, но я хотел произвести хорошее впечатление на наших маленьких синеньких пассажиров, да и собственную репутацию всегда стоило принимать во внимание.

Мы покинули территорию губернаторского дворца. Отряд Лустига снова разделился на две команды, по пять с каждого борта, тау в центре между ними. Не самая лучшая защита, но это все, что мы могли предпринять в сложившихся обстоятельствах, и я надеялся на достаточность наших усилий.

— Удачи, комиссар.

Я крепко пожал протянутую руку, с благодарностью подумав о своих аугметических пальцах, которые, в отличие от моих поджилок, не тряслись. По серьезному тону Донали я понял, что он сказал это не просто так, а будучи уверенным, что удача нам понадобится.

— Нас хранит Император. — Я произнес это, постаравшись наполнить свой голос благочестием.

Теперь, в коробке из металла и стекла, я почувствовал себя в относительной безопасности. От огня противника меня прикрывали с одной стороны Кастин, с другой — Юрген. Император, как я не раз имел возможность убедиться, лучше защищает тех, кто сам предпринимает все возможные меры предосторожности. Донали стоял и смотрел нам вслед — его силуэт чернел на фоне пожара, затем отвернулся и зашагал обратно к горящему зданию.

К некоторому своему удивлению, я осознал, что желаю ему пережить эту ночь. Обычно я не слишком забочусь о дипломатах, но он показался мне достойным их представителем и, кажется, постарался уберечь меня от пули — если мыслить общими категориями. Но даже если он предотвратит войну, мне это мало поможет, если какой-нибудь бунтовщик-ксенофил сегодня вечером размозжит мне череп тротуарной плиткой. Поэтому, пробираясь через неспокойный город, я оставался начеку.